Наедине с Баджалом Записки неизвестного фотографа / Горы Мира.Сибирь /

Автор: Максим Усенко, Хабаровск

Ссылки по теме: Баджальский хребет. Фотоальбом

Все в нашей жизни является следствиями каких-либо причин, независимо от того осознаем мы их или нет. У особо хороших последствий, видимо, есть особо хорошие причины. И, как нам думается, именно по одной из них наш фотограф попал на Баджальский хребет, что по БАМовской железнодорожной «ветке» на северо-западе Хабаровского края.
В таких глухих местах оказался наш друг не безвольно. Готовился к тому полгода, с того самого момента, как вернулся оттуда же в марте. Уж больно по-сердцу пришлась горная страна.

Зародилась тогда на вершине хорошая идея провести в своей родной области передвижную бесплатную фотовыставку, чтобы как можно больше людей прикоснулись, хотя бы через фотографии, к той красоте, о которой и не ведают, но которая всегда рядом и доступна. Отснял зимний материал, и, еще пребывая по-колено в снегу, начал подумывать о фотографиях летних.
Скоро наступил август. Накопилась необходимая материальная база. Нашлось время. Гармонично сошлись воедино стремления, планы и возможности, и начался второй этап создания фотовыставки. Начался в одиночестве, потому как на долгий месяц таежных приключений у большинства нет желания, а у желающих нет времени. Так и пошел один, взвалив на плечи то, что должны были нести двое.
7-го августа наш фотограф ступил на землю станции Герби. Вопреки запретам залез на высшую точку железнодорожного моста, а оттуда, примерно в двадцати километрах, по всей южной части горизонта маняще открылся Баджальский хребет. Невозможно не улыбнуться. Радость переполняет. Там, за первыми полуторакилометровыми сопками, еще через двадцать километров, желанные двухтысячники и озеро Омот.

* * *

Маршрут до озера был выбран не самый легкий, но наиболее разнообразный и интересный для фотографии, в основном по берегам реки Герби. Идешь и, высматривая красоты, часто отгоняешь соблазн разбить лагерь в очередном уж очень уютном уголке. Знание того что будет дальше постоянно поддерживает стремление идти без лишних задержек. Однако, воображение не выключишь, и оно все-таки умудряется не только лагерь замыслить, но и зимовье отстроить в особо живописном месте.
Кстати, о зиме. Мартовский маршрут постоянно просился на сравнение с августовским. Интересно было сопоставить перемены и атмосферу. Даже идея такая утвердилась – продублировать зимние фото летними. И большинство мартовских кадров нашлось. Но повторены были лишь единицы, потому как в основном они уже либо не были так выразительны как в марте, либо не было должного освещения, и художественной ценности они уже не представляли.

Особенно интересно было сравнение русла реки. Мартовской Герби как бы и не существует, она сокрыта под тридцати-шестидесяти сантиметровым слоем снега. Идешь как по дороге и созерцаешь повсюду бесконечные белые шапки на камнях. Река спит. А там где не спит, там наледи уже выходят и пар идет. Но это не часто, и главное ощущение от реки – это тишина. Птицы где-то дальше в лесу, ветер – в высоте, шум листвы – в далеком лете, а на реке – тишина. И в этом самое большое различие с летом, когда река напряженно шумит и словно символизируя собой неустанное движение жизни.

Но бывают и спокойные плесы. И в этой тишине обнаруживаются философские мысли. Слишком такие реки на жизнь человеческую похожи, с ее мягким истоком, бурной молодостью меж крутых берегов, да последующей чередой бурь и покоя. И пороги также в жизни случаются, когда нет-нет, да тряханет с высоты да на камни. А русло ветвится у каждого так часто, что многие главного направления сами не знают. И все мы в итоге впадаем в реку большую, которая на исходе своем вмещается в Океан. И молода та река, что мыслит себя саморожденной, и не ведает неба, капли Океана принесшего…

Радость, радость и еще раз радость несет каждый поворот реки. Природа не терпит однообразия, и неустанно восхищает новыми и все более необычными сочетаниями. Нет такого воображения, которое превзошло бы реальность природную. Нет такого художника, который смог бы превзойти своими самыми фантастическими сочетаниями красок гармонию сочетаний природных. Ведь большинство вымышленных картин, даже самых ярких, и следа в душе не оставляют, но самое малое деревце, и даже листок с него, вызывают восхищение своей законченностью. И лишь немногие художники уже не пытаются превзойти природу внешними выражениями, но старательно вкладывают в подсмотренные у нее самые лучшие сочетания ее внутреннюю сущность, саму ее душу, пронзающую каждую ее частицу. Их картины живые…

Об этом наш друг и думал, подымаясь по реке к озеру. Часто за очередным поворотом встречалась что-то такое, что давало повод поразмыслить о своей жизни и жизни вообще. Природа – лучший художник, и она же лучший учитель. И учит она, в основном, аналогиями. К примеру, деревом посреди потока. Кто видел весенний мощный стихийный поток горных рек, того удивит устоявшее в центре русла дерево. Сначала удивит, а потом подтолкнет к размышлению…и аналогии. Все то же сравнение с человеческой жизнью, в котором каждый увидит свое. Подобно той кляксе из тестов психологов, которая своими причудливыми формами извлекает из человеческого сознания массу ему свойственных образов и ассоциаций. Так во всем, и в природе тоже. Кто-то испытывает страх наедине с тайгою, рисуя тревожные образы, кто-то видит в ней болезненную пустоту и безжизненность, а кто-то – радостно и с благодарностью увидит и возьмет все самое лучшее и еще оставит плоды своего творческого труда…

* * *

К шести часам вечера третьего дня наш друг вышел на озеро Омот, что располагается на высоте тысяча сто пятьдесят метров. Здесь заканчивалась первая часть пути и начиналась вторая, самая главная – горные маршруты.

Но, не все сразу. Перед подъемом на вершины надо хотя бы частично восстановить намозоленный и от непривычки усталый опорно-дигательный аппарат. День-два отдыха просто необходимы. И для комфорта и эффективности такового очень кстати местная турбаза на берегу озера, состоящая из трех жилых домиков и бани.
Дома большие, и даже зимой в них войдет не менее тридцати человек. Хозяев их так и не встретили, ни в марте, ни в августе. Они не часто бывают, и не надолго. Зато встречающиеся туристы облюбовали сии места и неофициально сделали своей турбазой. За год их проходит целый поток, самых разных, о чем свидетельствуют разнообразие записок, оставляемых ими в центральной избе. И радует та благодарность, которую они неизменно выражают хозяевам базы, и то восхищение, которым наполняют их горы.

Не меньше хвалы и благодарности в адрес бани. Это особый пункт для туриста. Кто хоть раз был в длительном походе, тот знает как и чем пахнет одежда и тело после нескольких дней пути с нелегким рюкзаком да под солнцем. Отпарившись и отмывшись, облачившись в сменную чистую одежду, турист после бани сияет счастливым довольством, и подумывает: «Вот оно – СЧАСТЬЕ земное! Что еще от жизни надо…» Но это озарение обычно не надолго…

Чтобы мгновенья счастья продлить, можно сходить за ручей, что за баней. Там в конце августа и сентябре есть поляна спелой брусники, удивительной ягоды, сочетающей и кислинку, и горечь, и сладость. Эдакий лесной грейпфрут. Но ягода в том направлении не главная цель. Всмотритесь в красоту, что окружает вас на этом пути. Постойте на мостике и послушайте необыкновенно гармоничную мелодию ручья. А когда из-за облаков проглянет солнце, и сквозь деревья на поросшую мхом землю падут солнечные лучи, подойдите к ним и присядьте. Вы увидите красоту в малом…

А когда насмотритесь и подумаете о чем-нибудь хорошем, тогда и обед уже можно готовить, даже если все ваши продукты уже закончились. И если действительно закончились, то возьмите крупы в домике, излишки которой туристы и охотники предусмотрительно оставляют, наберите маслят, что вокруг избы растут постоянно, и сварите себе самую вкусную кашу с грибами. Только не переешьте по привычке. Счастье тогда вмиг закончится неприятной тяжестью во всем теле и даже в мышлении. Надо сказать, что в местах столь удаленных и чистых, да еще и высоких, организм нуждается в меньших количествах пищи. Факт замеченный многими людьми. Поэтому чутко прислушивайтесь к себе, и четко отделяйте истинную потребность организма от рефлексов привычек. А лучше, вредные привычки оставить на вокзале. Тогда может и жить получиться по-новому, взяв пример с целесообразности природной. Ведь каждое уединение в природе – это шанс почувствовать и понять, что многое в своей жизни и мышлении несешь лишним грузом…

* * *

Кстати, об одиночестве. Многие спрашивают: не в тягость ли одному целый месяц? Но где оно настоящее одиночество! Всюду жизнь! И гораздо насыщеннее, чем в городе. Не внешним шумом и суетой конечно, но глубоким взаимопроникновением и постоянством, целесообразностью. Ничего лишнего, патологичного. Осязаешь это непрестанное действо, и восхищаешься единством всего того необозримого множества, где даже самое малое не уберешь, как и звено непрерывной цепи… Все насыщено самым интенсивным движением жизни, лишь только присмотрись, прислушайся и проникнись…

А общением природа не обделяет. Конечно, надо проявить некоторое постоянство и утонченность в желании этого общения, но оно возможно. В тех краях, с бурундуками в первую очередь. И в смысле веселья оно многого стоит. Об их похождениях можно целую книгу написать, целый фильм снять. Наш фотограф не менее получаса в день наблюдал за ними. Уж очень забавны. И чем дальше, тем больше, потому как быстро привыкают к человеку и вскоре уже не смущаются его присутствием.
Уже через неделю различаешь бурундуков по внешним признакам и манере передвигаться, а еще через неделю – по характеру, причем очень разнящемуся друг от друга. Через три недели определяешь с тридцати-сорока метров какой бурундук бежит, и иногда даже зачем. Если бежит очень быстро и уверенно, значит где-то много вкусного и скоро побежит назад. А самое вкусное – сухофрукты. Значит, опять залезли под потолок и прогрызли пакет. Очень забавно и интересно смотреть, как они добираются до подвешенных посреди потолка продуктов. Чудеса акробатики…

К пище наши малые братья очень разборчивы, но иногда не разборчивы до абсурда. В первом случае из грецкого ореха, изюма и кураги выбирают сначала именно первое, затем второе, и потом уже третье. Из вареных и невареных круп выберут основательно вторые. При отсутствии всякой еды, будут кушать почти все, что дашь, а если и маслом нерафинированным смажешь, то пройдет все что угодно. И здесь доходит до того самого абсурда.

Остались как-то пакетики от порционного риса, который при употреблении заливался приятно пахнущим маслом. До следующей растопки печи они выкидывались из дома к дровам. Так вот на следующий день можно было наблюдать, как маленький бурундук укладывал за обе щеки не маленький относительно себя пакет. Когда же он не влез, тот его извлек наружу, оторвал половину, и снова продолжил. После достигнутого успеха скрылся в направлении своего жилья с предельно раздутыми щеками. Так что, нерафинированное масло из желанных семечек – это магия для бурундуков. И если этим магическим средством помазать палец, то бурундук сочтет его съедобным, не найдя в руках ни чего более подходящего.
Об их жилье небольшая заметка. Не знаем, как оно выглядит изнутри, но оно у каждого бурундука свое, так как с полными щеками они неизменно бегут каждый в своем направлении. И, это наверно совпадение, но живущие вокруг центрального домика турбазы четыре бурундука имеют свои норы примерно в направлении каждой из четырех сторон горизонта.

Еще одно наблюдение, более интересное. Оказывается, бурундуки пользуются своим красивым хвостом как зонтом. При очередной кормежке методом рассеивания заметил, как упавшая на бурундука капля воды вызвала рефлекс поднятия хвоста. Начал эксперимент. Подтвердилось. Дальше эксперимент продолжался с перерывами несколько часов над всеми бурундуками, и все без исключения после первых капель закрывались от воды хвостом, от его
основания и почти до кончика носа. И от пищи их мог отогнать только шквал из кружки, во время которого было очень забавно наблюдать за их реакцией и трудовым упорством.

Потихоньку двое из четырех бурундуков приручились прочно и очень доверительно. И даже, бывала трапеза с ними из одной тарелки. А когда едят из одной посуды, это ведь, скорее всего, так называемые друзья или родственники.
Но с одним бурундуком возникла еще большая близость, когда кормят друг друга изо рта, и это уже высшее доверие, с самыми близкими и теплыми отношениями, можно сказать материнскими…
И на заметку скажем, что пытаться приучить бурундука просто зайти в гости и посидеть на руках утопично. Эти животные постоянно ищут что-то в свои закрома. Редко их можно увидеть сидящими и о чем-то размышляющими. Бурундук – это маленький лесной ядерный реактор, неистощимый запас движения и энергии. Белка по сравнению с ним – созерцатель-философ, и после общения с бурундуками в известной поговорке уже просится на замену …

Человек в терпении все может приручить и приблизить, и малое, и великое, но лишь при одном условии – если не будет всех и вся перестраивать под свой грубый нрав, но – сам сумеет утончиться и гармонично войти в общую стройность природы…

* * *

Особого упоминания заслуживает разнообразие таежных троп, Шишкинских видов вдоль которых хоть отбавляй. Идешь в сумерках высокого леса и постоянно его ощущаешь. Дремучесть в нем живет самая настоящая и сказочность. На ветвях мох висит, на стволах он же и под ногами тоже не менее пятнадцати сантиметров. Всюду мох, яркий, насыщено зеленый, настолько, что некоторые фотографы упрекают в искусственности цвета. Но на самом деле он еще ярче и насыщеннее, и лишь несовершенство техники не позволяет передать реальный цвет. То же самое в отношении лишайников, водорослей и плаунов.

При постоянном наблюдении за природными явлениями нередко видишь такое, что наводит на неизменную мысль: «А ведь если увидел бы это на фотографии, то сказал бы – МОНТАЖ!…» Слишком необыкновенно выглядят порою самые привычные явления. В основном необычностью поражает цвет, потом форма, и бывает звук. Мимо чего днем прошел, то в вечернем освещении может кричать новыми оттенками цвета и светотеневой формой. И главная причина здесь — это солнечный свет, который выдает самые немыслимые сочетания цвета и тени.

Вы, кстати, когда-нибудь замечали насколько мощно реагирует наше существо на солнечный свет? Понаблюдайте за собой. Это не просто психологический эффект… Когда, вдруг, сквозь пасмурный покров в лес прорывается золотистое сияние, тогда в одно мгновение все вокруг становится другим, и сам человек, и его восприятие. И это не только лишь восторг. Это что-то более стабильное, аналогичное химической реакции, такое же реальное и неизбежное. Можно от грубости и привычки не замечать, но оно от того быть не перестанет. В равновесии и гармонии природной этот солнечный эффект ощущается особо остро. И наиболее всего в контрастах сумрачного таежного леса, где каждая светящаяся солнечным светом поляна завораживает своей жизненностью…

* * *

Да и вообще, бывают состояния и виды в природе, прикоснувшись к которым, не избежать глубокого восторга и слез. Не из-за слезливости. Просто, так мощно они воздействуют на иного человека, потрясая все его существо. На Баджале наш друг не раз прослезился. А вместе со слезами передумал все ту же думу: «Как прекрасна, мощна и независима от человека природа. Насколько она необъятна и нерушима в своем равновесии. Самые мощные цивилизации расцветали и уходили в прошлое, сопровождаемые бесконечным множеством проблем и болезней, а природа, видоизменяясь и эволюционируя, переживает миллионы лет. Лучшее, что могут сделать люди, это понять ее Законы и применить в своей жизни, понять лучшие сочетания, усвоить законность целесообразности и соизмеримости…»

Иные пейзажи просто уносят в самые глубокие размышления. Слишком велико увиденное, и на его фоне мелочи жизни и думы о них меркнут. Природа как мудрец из известной притчи, делает вашу линию на песке короче, не касаясь ее, но проводя рядом с нею свою, гораздо более длинную и жизненную. Все относительно, и величие природных видов, с последующим неизбежным осмыслением мироздания, многое расставляет на свои места, давая шанс понять, кто мы есть и что же в жизни главное…

* * *

Об этом нельзя не упомянуть. Комары в тех районах в августе очень воспитаны и малочисленны, по крайней мере, в 2007 году. Редко какой комар кусает сразу. Они сначала летают кругом, потом сядут, вновь взлетят, вновь сядут, потопчутся и далее может быть укусят. Все их поведение словно безмолвно говорит: «Извините за бестактность, но не могли бы вы разрешить вас укусить, совсем немного и ненадолго…» Потом они куда-то улетают, эти утонченные крылатые сущности. Наши, более южные, комары по отношению к ним наглые бесцеремонные варвары, не обремененные этикетом обладатели силы и здорового аппетита.
Клещей, от массового явления которых неоднократно предостерегали, наш друг так и не обнаружил. Смотрел тщательно первые дни, но все даром. Хотелось сравнить с нашими, но отсутствием разочарован не был.
Змей также не обнаружилось. Хотя в той же широте на сотню километров западнее их множество.
Есть там все те же навязчивые мухоподобные сущности, упорно смотрящие в глаза и ждущие когда вы их откроете пошире, чтобы в следующий момент в них влезть. Это обитатели сумрачных сырых участков леса. Именно чтобы игнорировать их очень навязчивые нападки пригодились нашему другу солнцезащитные очки, припасенные для гор, но ни раз там не использовавшиеся, и потому впоследствии переименованные в мухозащитные.
Еще есть не мало следов медведя. На реке ни разу встречен не был, хотя следы присутствовали постоянно, и лишь на высоте тысяча шестьсот повстречалась на расстоянии тридцати метров медведица с медвежонком, с полминуты посмотревшая на гостя и мирно повернувшая вспять.
Если половина из перечисленного вас смущает, и вы вполне обосновано полагаете это особенностью года, то лучше идти в марте. Поверьте, разочарованы отсутствием зелени и тепла не будете, наличие большого снега компенсирует многое…

* * *

Ну, если еще раз коснулись снежных воспоминаний, то пора уже подробнее упомянуть о мартовском Баджале.
Мартовские горы – это снежная сказка. Холодное время года имеет ряд преимуществ перед теплым, и главное – чистейший прозрачный воздух, лишенный летних множественных микроорганизмов. Дышать этой свежестью одно удовольствие, особенно в таинственный предрассветный час, когда солнце еще за горизонтом, но уже начинают проявляться заснеженные ритмы гор. Особенно запоминается восход в горах, звенящий энергией и мощью, все заполняющий синевой и розовыми переливами.
И не меньший след восхищения оставляет ночное звездное небо, когда иные звезды светят как фонари, а все остальные, те, которых в низинах не видно, настолько плотно заполняют небесный свод, что не остается свободного места. И каждый раз, при виде этой бесконечной множественности дальних миров, в уме неизменно проносятся строки Ломоносова: «Разверзлась бездна, звезд полна, Нет счета звездам, бездне дна…».

На вершине поселиться хочется, когда видишь вокруг красоту до самого горизонта, и не можешь ею надышаться. Но долго там не протянешь. Холодно и очень ветрено, дров нет, да и после ночевки в таких условиях кушать хочется. И тогда начинается спуск. Помимо все той же красоты, это еще и забава. С некоторого участка можно ехать на рюкзаке метров по пятьдесят со скоростью километров пятнадцать в час. Можно и быстрее в некоторых местах, но там возможен вариант очень быстрого спуска с финишным погребением под толщей снега. На лыжах безопаснее, если они к тому приспособлены. На наших охотничьих крепления были шаткие и стопу не фиксировали, и потому их можно было отнести к разряду снаряжения настоящего экстремала. Друг наш попробовал разогнаться и управлять ими. Разогнаться получилось сразу, а управлять только обувью. В результате сальто со стремительной серией причудливых кувырков и эффектным разбрасыванием палок и лыж. Одна палка сломана. И внезапная дума о великом благе здоровья…

А у подножья гор уже другая сказка. Безмолвие заснеженной тайги. Ветра в марте в долинах мы не застали, а потому деревья все были покрыты снегом. Смотришь на стройную елочку украшенную белым одеянием и думаешь: «Как же вульгарно и грубо будет смотреться рядом елка новогодняя, вся в игрушках, гирляндах и прочем блеске. Совсем люди ощущение красоты потеряли…» Учиться еще нам и учиться, царям природы…

* * *

Немного о фотосъемке. Очень многие самые красивые моменты в природе быстротечны и почти всегда неповторимы. Упустишь, не вернешь. Опыт имеет большое значение в поиске кадра, но то самое, желанное и прекрасное, мгновение чаще открывается непредсказуемо. И здесь уже берешь либо долгим терпеливым наблюдением, либо интуицией, которая вопреки всему говорит взять фотоаппарат и идти снимать.

Помнится, как был запечатлен кадр, что выше. Автор в тени деревьев полчаса стоит над новым срубом, размышляя о строительстве, фотоаппарат лежит в сорока метрах от него, а за его спиной начинается то, что длится обычно несколько минут. Получасовое раздумье сменяется мыслью обернуться и посмотреть на состояние неба. А дальше надо было видеть. Босой он срывается с места и почти с максимальной скоростью бежит (где до того осторожно переступал) по сучкам и бревнам за фотоаппаратом. Потом с ним на мгновенно выбранную позицию. И к тому моменту явление красоты и необычности входит в полную силу. Душа поет и торжествует. И осязал воочию, и фото осталось. С интуицией так часто бывает. И на озере Омот так было несколько раз. А когда дело доходит до фотосъемки облачного неба, то здесь уже рекордное количество и время по таким случаям. Облака в интересной форме пребывают очень недолго, и иногда пять секунд достаточно, чтобы кадр обесценился…

* * *

А вообще, фотосъемка чрезвычайно полезное занятие, особенно для детей. Вручая фотоаппарат ребенку, вы вручаете ему целый мир. Да-да. Многое он увидит впервые. И многое он увидит по-другому. Попросите запечатлеть самое красивое, самое необычное и интересное, и, возможно, на одного благодарного жизни человека станет больше. Потому что он увидит Жизнь какая она есть, и лучше осмыслит свое место во всем увиденном бесконечном многообразии и красоте.
Он увидит, к примеру, что даже отвратительная многим мышь не лишена красоты и лишь праведно исполняет возложенные на нее природой функции, исправному постоянству чего человек может только позавидовать.
Наблюдательность ищущего взора откроет многое. Восприятие утончится и научит из всего выбирать самое красивое. Утонченность убережет от пошлого и вульгарного. Такой человек, оценивший и ищущий во всем красоту, уже всегда будет избегать грубости и безобразия. Так постепенно изменится вся его жизнь. И, может быть, он станет не просто потребителем жизни, но творческим ее преобразователем, в сердце которого живет красота. И это не отвлеченные поднебесные слова. Это смысл и реальные последствия устремленного творчества, прикосновения к Прекрасному, которое оставляет след в сознании навсегда. И даже труд такого человека уже отличается от прочих, в нем качество превыше количества… Так преображает красота…

* * *
И здесь же надо сказать о другом. Кто-то ждет от жизни одного лишь совершенства и красоты. Но будь так, мы бы не смогли ее оценить. В том и радость-то, что во мраке есть свет, а среди безобразия гармония. И вдвойне радость оттого, что нет конца этому многообразию островов красоты. Как в калейдоскопе – за лучшим идет еще лучше, лишь надо крутить и крутить. И жизнь крутит. А кто не крутится, тот сидит до исхода жизни на фоне своих выцветших фотообоев, особо даже и не подумав, что где-то есть живая реальность.

И в природе многое можно оценить и познать лишь в контрастах. Живущий в пустыне, не изведав морей и рек, не поймет до конца, что же такое пустыня. Живущий в вечном лете так и не узнает, что же такое лето. А ведь достаточно одной зимы. И в случае с Баджалом то же самое. Контрасты зимы и лета, утра и вечера, дождя и зноя особо подчеркивают многие особенности природы.

Но особо полезны контрасты человеку для познания самого себя. Кто вы в домашнем комфорте и достатке, в тепле и сытости, в чистоте и безопасности? И кто вы в озябшем голодном теле, потном, грязном, уставшем под угрозой опасности? Не воображаете ли вы себя кем-то, не преодолев еще и малой части жизни? Часто, в противоположной обстановке, человек меняется до неузнаваемости. И тогда вновь и вновь задаешься вопросом – а кто же такой человек? Слишком мы часто выдаем желаемые характеры знакомых и друзей за действительные. И еще чаще сам человек мнит о себе чистую фантазию…Словом, правды нет, где однобокое восприятие жизни. И тем человек ближе к истине, чем полнее познал он себя и внешнюю жизнь во всех ее противоположностях, испытав их на собственном опыте, наиболее объективно осмыслив и без тени противоречий вместив…
Но мы все же о красоте природы, тех самых контрастах, которые могут быть противоположными, и при этом в обоих случаях по-своему исключительно прекрасными. Чтобы их увидеть и ощутить, надо в одном месте побывать неоднократно в разное время: года, суток, погоды, и главное – своего настроения. И последнее очень убедительно покажет насколько настроенность и состояние сознания влияют на восприятие мира. Ведь чаще не мир перевернулся и люди с ума сошли, но что-то случилось с нами…

Как спокойна река, берущая свой исток в горном озере, и как мощна и буйна она всего на полсотни метров ниже…

* * *

Не обошлось в этом путешествии без приключений. Очень нашему фотографу хотелось снега летнего в горах, наверно, слишком хотелось, потому как попал он в самый эпицентр снегопада. Да ладно бы только снегопад, а то ведь почти штормовой ветер навлек. На глаз, эдак, метров шестнадцать-восемнадцать в секунду. В связи с чем, сложилось очень даже запоминающаяся участнику событий история.
Наш друг наметил себе очередной недельный маршрут на исток реки Урми, что примерно в двадцати километрах от турбазы. В день первый было солнечно и спокойно, оптимально для фотоперехода по гребням водоразделов. Однако после первой ночи в седле на самой высокой горе Улун погода изменилась на обратную. Так часто было в августе. Пришлось остаться еще на одну ночь там же, дожидаться солнца. Но когда утром 22-го друг наш попытался его увидеть, долго не мог открыть замок палатки, покрытый льдом. Открывши, здесь же закрыл, надел все что было (а было немного) и начал осторожно выбираться вновь через минимальный проем навстречу мощным порывам ветра. Уж больно навязчива была мысль о летающей палатке. Оценив ситуацию, на третью ночь решил не оставаться, а идти новым маршрутом низами вдоль рек. Начал снимать палатку, и, не успев убрать и половины камней с ее юбки, стал свидетелем рождения нового класса палаток –

стремительно летающих. Всего четыре секунды понадобилась, чтобы яркая желтая палатка исчезла из пределов видимости шестьдесят метров. Ощущение нереальности, словно во сне. Такой силы ветра наш фотограф ранее на себе так остро не ощущал. Доля секунды, и там где было большое яркое пятно, лежат одни камни, и лишь отсутствие на них снега подтверждает случившееся. Поулыбался, и пошел искать. В тот день не нашел. И в последующий специально поисковый выход тоже. Видимо, восходящие потоки очень ненастного дня произвели более сложную комбинацию, и палатка оказалась совсем в ином направлении. И по сей день она там лежит, лишенная притязаний своего хозяина на себя как на собственность. А на турбазе лежит мешок от нее, ремкомплект и записка о том, что очень хорошие вещи все-таки валяются, и даже указано в каком районе. Ну да ладно. Палатка нашему фотографу не скоро понадобится. В оправдание узконаправленности своих поисков он рассчитал ее как хорошую оплату бесплатного двухнедельного проживания на турбазе.
А приключение на том не окончилось. Оно, оказывается, таким стремительным событием только лишь начиналось. Далее, во время поиска наш друг осязал то, что и желал – контраст зелени и чистого снега. Но по причине постоянной мороси и ветра фотографий почти не сделал. Так и не менее желанная встреча с медведицей и медвежонком в районе поиска осталась незапечатленной. И тогда же вдруг пропало желание искать улетевшую собственность. Увидев вдали на заснеженном перевале медвежьи следы, совпадающие с маршрутом, наш бездомный фотограф по ним и пошел, в надежде найти запланированное охотничье зимовье. Но так и не нашел. Оно оказалось на несколько километров ниже по реке. Решил не рисковать, и идти на базу. Хоть и далека она, но зато точно знаешь где и точно есть.
Через час начала появляться боль в мышцах левого бедра, еще через час нога уже не сгибалась. Видимо, насквозь мокрая одежда, переходы через холодную реку и периодический сильный ветер сделали свое дело, и на подъеме в сопку нагрузка рюкзака открыла в остывшей мышце старую травму. Последующие девять часов, располагая ногою-бревном, наш друг познавал как живут люди с протезами. Не быстро живут. Так он и шел, не сгибая ногу, а перекидывая через препятствия радиусом. Через несколько часов, от непривычной амплитуды и нагрузки, до боли воспалился левый тазобедренный сустав. Скорость стала еще меньше. Накапливалась усталость. Отдыхать продолжительно было невозможно, так как даже после пяти минут простоя мокрое тело бросало в озноб. Да и мышцы нельзя было охлаждать. Кушать тоже не кушалось, потому что рюкзак уже расценивался как часть теплой одежды, и снимать его очень не хотелось, не смотря на вес. Вскоре начало темнеть. И на тот случай был налобный фонарь, который периодически приходилось делать ручным, так как температура воздуха была всего шесть градусов, и от всей одежды шло большое облако испарений, кроме которого в темноте, при налобном фонаре, ничего не было видно.
Так наш друг и пробирался зарослями до победного, до двух часов ночи, четырнадцать часов подряд. Последних полтора километра он шел два часа, периодически смеясь и вспоминая очень медленный ход своей бабушки. Сейчас он шел еще медленнее…
А потом было волшебство смены противоположностей: треск поленьев в печи, горячий чай с молоком, сухая одежда и возможность отдохнуть десять минут, и даже много больше…
* * *
Чтобы не создалось впечатление, что горы испытывают человека и только лишь, приведем несколько панорам, отснятых в разное время и на разных вершинах. Ведь природа и вознаграждает всякое усердие, и преодолевающий трудности в поисках красоты прикоснется сполна.
Про красоту и атмосферу гор трудно вполне выразится, как-то в слова не вмещается. Можно повторить известные слова Высоцкого: «Лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал…» А когда видишь игру гор с облаками, да в лучах рассветов и закатов – это уже и вовсе высшая земная красота. Они у нас хоть и не высокие, двухтысячники, но все же наши родные и всегда рядом, ждут в гости. Не реки зовут, не животные и не леса, но только горы, где небо касается земли…

* * *

Многими людьми северная природа воспринимается бедной, малонаселенной, однообразной и даже скучной. И здесь заметим, что большинство людей и звуки то в своем, довольно шумном, окружении различают не многие. Попросишь перечислить, и десятка не наберется, лишь самых грубых, в то время как человек более восприимчивый укажет намного больше источников. Поэтому можно чаще говорить о бедности восприятия, а не обстановки. И тем более это применительно к дремучим лесам, где горожанину все непривычно и слишком спокойно. Здесь нет яркой рекламы, и много увлекательного сокрыто в тишине и якобы неподвижности. И даже очень крупные звери и птицы остаются незамеченными, хотя бывают совсем рядом. Из-за недостатка привычных шума и суеты у туриста создается иллюзия безжизненности и запустения. Однако, даже в течение одного дня, можно рядом увидеть немало живности: птиц более десятка видов, грызунов около пяти-семи видов, и если пройтись пару-другую километров настороженно, и особенно в соответствующие места, то и крупного зверя неизбежно. Если бы не ограниченность фотоаппарата нашего друга, то здесь были бы представлены десятки лесных портретов.
Но не в количестве суть. У озера пары бурундуков хватит, чтобы создать атмосферу кипения жизни. Зачем толпы, в которых тонет сосредоточенное восприятие? Для вмещения лучше принцип японской живописи. Не букет, но – лишь один цветок. И когда наблюдаешь лишь одного живого орла, его бесконечный полет без единого взмаха крыла, всего в пятидесяти метрах от тебя, тогда не хочется второго орла. Просто понимаешь, что это настоящий царь в небе, а царь может быть только один. И полет его непередаваемо царственный…И когда видишь на высоте две тысячи большого красивого оленя в зарослях кедрового стланика, также не хочется второго оленя. Это законченный вид…И медведица с медвежонком, спустившаяся с перевала тоже гораздо милее, нежели множество медведей…
Не количество главное, а – красота. Но ее надо увидеть…

* * *

И главная причина, о которой говорилось в начале нашего рассказа, и которая привела нашего друга на Баджал, все та же и нам известна. Она знакома каждому, и особенно тем, кто глубоко осознал ее и сделал спутницей своей жизни. Более всех прочих она движет человечество вперед и ввысь. И процветают те народы, у коих она стала путеводной звездой. Увлекают и завоевывают сердца каждый предмет, событие и человек, в коих видно ее проявление. Она всюду, в прошлом, в настоящем и будущем. Она смысл и цель Жизни. Она единственно вечный двигатель человечества.

Она – КРАСОТА!